Знаменитый… нет, не так – классический, легендарный советский фильм о советском разведчике и его работе в последние дни войны, кажется, все русскоязычные «среднего» поколения помнят наизусть. С момента премьеры в 1974 году его показывали телезрителям сотни раз, каждый год на День Победы по какому-нибудь каналу непременно демонстрируются все серии подряд. В новейшие времена фильм сделали цветным с помощью компьютерных технологий, по его отрывкам отсняты сотни пародий. Написано множество статей об исторической и документальной основе фильма, о государственно-политическом фоне, на котором он снимался и показывался советскому зрителю. Давно уже опубликованы воспоминания создателей фильма о пафосных или смешных случаях на съемках, ходят и апокрифы на эту тему. Характерная стилистика фильма породила целые циклы анекдотов, которые, в свою очередь, уже стали предметом серьезных фольклористических и культурологических исследований. Можно без преувеличения сказать, что существует некий устойчивый и до сих пор развивающийся миф, порожденный фильмом. Наверно есть такие люди, кто случайно не смотрел все 12 серий и тем более не читал весь цикл романов Юлиана Семенова – а там можно узнать, что происходило с героем до событий фильма и что с ним сталось после; но такому человеку все равно известно, кто такой Штирлиц. Перефразируя известную фразу о Пушкине, Штирлиц – если не «наше все», то очень и очень многое.
Но я оставлю в стороне весь объем этой информации, и попробую посмотреть знаменитый сериал с точки зрения таролога. К такому взгляду на фильм настоятельно подводит само его название. В фильме 12 серий, события в общей сложности покрывают полтора месяца последней военной весны: с 12 февраля по 24 марта 1945 года. А мгновений – семнадцать. И это неспроста, это вполне согласуется с тарологической структурой, присущей любому целостному явлению – а фильм, безусловно, таковой является.
Накануне Дня Победы я тщательно пересмотрела классическую черно-белую версию и обнаружила в ней все Старшие Арканы, в бесспорном и узнаваемом виде (при желании и всю колоду можно сделать и издать). Потому не стану пересказывать содержание серий; и персонажей рекомендую рассматривать как проявления архетипов, не как актеров – звезд тогдашнего советского кинематографа – и не как реальных исторических личностей. Просто смотрите вместе со мной на экран: кадры сами покажут нам все Арканы – они будут, как в любом раскладе, появляться не подряд, станут повторяться или внезапно мелькать. Но искушенный в Таро зритель все увидит.
Итак, фильм начинается. Элегантный мужчина средних лет гуляет с пожилой дамой в пригородном лесу, смотрит на возвращающихся птиц, беседует с ней о весне. Тут появляется тема 0-го Аркана: дама (что характерно, она не чужда оккультизму, несколько позже мы узнаем, что фрау Заурих практикует хиромантию) говорит о весне как победе над зимой, голодом и самой Смертью, т.е. о новом начале – конечно, это именно 0. Тема начального Аркана на шестой минуте первой серии возникает и в песне о пролетающих мгновениях – само по себе мгновение – ноль, каждое из них только момент «здесь и сейчас», но любое может оказаться важным, вместить в себя жизнь и стать ее смыслом. А затем час с небольшим мы послушно смотрим нечто в «производственном» жанре. Трудные будни высших эшелонов германской разведки и контрразведки, текучка и рутина, словно и не идут бои на Висле и Одере, словно не рвутся к Берлину фронты Красной Армии. Но тут в светозамаскированных, обставленных солидной тяжелой мебелью кабинетах своя жизнь: интриги и доносы, проверки и планы, необходимость продолжать работу в любых условиях. Кто-то слепо верен долгу, как его понимает, кто-то думает о будущем, а кто о своей шкуре… Стенографистки строчат, совещания проводятся, бумаги пишутся, каблуки щелкают, мундиры черные, воротнички белые, галстуки завязаны, и сапоги начищены… и среди этого вполне органично смотрится наш герой. Картинки к 0-му Аркану не будет, ведь главным воплощением нулевого Аркана, наивности и неведения, Дураком оказывается зритель перед экраном. Потому что только в конце первой серии ему объясняют, в чем дело.
Наш герой, конечно, Маг, I Аркан – одиночка и одновременно центр сложной сети отношений; притворщик, манипулятор, ловкач, хитроумный профессионал и блестящий импровизатор в экстремальных обстоятельствах. Лихо водит машину, много курит, ласков с животными, весьма привлекателен для женщин. Герой щеголеват, одинаково ловко носит фрак и мундир, гражданский костюм и домашний кардиган. Обладает некими отличительными сверхспособностями – высыпается за считанные минуты, пьет не пьянея, выворачивается из любой опасности. И как истинный артист, он играет одновременно несколько ролей, при необходимости легко меняет маски и имена: инженер господин Бользен, который копается в садике при коттедже (и принимает там агентуру), отличный службист штандартенфюрер Макс Отто фон Штирлиц согласно секретному личному делу; Юстас для шифровок из Центра; полковник Максим Исаев из советской разведки. И вот смотрите, кадр из фильма, когда Маг в своем доме и окружен всеми традиционными символами мастей: печеная картошка, бутылка и бокал, огонь в камине, а сам герой мысленно поет песню «Полюшко-поле», о героях Красной Армии.
II Аркан, Жрица, «тайная женщина», недоступная, призрачная и молчаливая идеальная возлюбленная – это, конечно, жена нашего героя. В соответствии с номером своего Аркана, она возникает в фильме лишь дважды. Первый раз в воспоминаниях Штирлица: много лет назад в условленное берлинское кафе ее привел другой мужчина и оставил одну за столиком. В эти несколько минут Маг и Жрица пристально смотрят друг другу в глаза, на каком-то бессловесном уровне выражая свои чувства, и этого соприкосновения душ, сердец, взглядов им должно хватить еще на несколько лет. Второй раз герой в конце фильма пытается послать далекой подруге весточку, записку без имени и подписи, левой рукой и по-французски… и передумывает. То ли сказать уже нечего, то ли действительно незачем «тащить это через три границы». Любовь и верность несомненны, но существуют только в памяти и в воображении.
Зато значительная часть экранного времени посвящена III Аркану. Радистка Кэт прежде всего женщина и мать. Мягкие черты лица, скромная прическа «пучком» (особенно явные по контрасту с холеным обликом холодной арийской стервы, охранницы Барбары), ловкие пальцы, стучащие радиоключом и играющие Шопена. От горя настоящая женщина плачет, от потрясения падает в обморок. Кэт тиха и терпелива, но сила природной женственности помогает ей переносить тяжелейшие испытания и проявлять недюжинную сообразительность. И потому у нормальных людей она вызывает сочувствие, и ей помогают простые немцы: солдат, полицейский, дежурная в убежище; а в критический момент ее принимает в свою утробу хтоническая земная бездна, укрывая в подземном люке от ищеек. И еще ясно, что где собственный сын, где дочка немецкого солдата – для Кэт нет и не будет никогда никакой разницы. Оба младенца – сироты войны, обе ей родные теперь и простая русская женщина нянчит оба сверточка с равной нежностью и заботой.
Наоборот, IV Аркан – Центр, командование – показан во всем великолепии власти, высокой и далекой. Это символ всего того, ради чего наш герой живет, работает и сражается. Верховный Главнокомандующий, со Звездой на груди и звездами на погонах показан в фильме мягким, милостивым и умным, внимательным и заботливым к своим подчиненным, как настоящий отец, притом с сохранением медальной чеканности облика. Сложнейшее и опаснейшее задание, выполненное Штирлицем, в конце сложится буквально в несколько фраз в устах Хозяина – мол, нехорошо себя ведете, дорогие союзники… Приказы командования доходят до Штирлица как деликатные просьбы: «попытаться выяснить… если Юстас найдет в себе силы… если сочтет возможным…»; получив такие приказы, герой в разговоре с коллегой-радистом может слегка побурчать, но делает даже и невозможное.
И по контрасту V Аркан – предельно человечен, погружен в обыденный мир. Пастор Шлаг прежде всего христианин, скромный служитель Божий, при всем своем уме и опыте смиренный и в своем смирении стойкий к невзгодам. С равным тихим достоинством он выносит издевательства в камере и вступает в контакты с высшими иерархами церкви; искренне привязан к родным, но открывает двери храма любому преследуемому. Пастор настоящий Иерофант по всем канонам Таро – немолод, небогат, добр и скромен, бескорыстен и опирается единственно на осознанную веру в Бога, в чем и состоит его сила. Он понимает и объясняет, что всякий человек – суть только человек, может ошибаться и сомневаться. Истиной владеет лишь Бог; но нам доступна доброта как путь к Нему. И мир угоден Господу, а потому он поможет Магу-Штирлицу.
VI Аркан – контакты, договоры, взаимная выгода – на мой взгляд, воплощен в эпизоде тайных сепаратных переговоров генерала Вольфа и Аллена Даллеса, которые наш Маг должен одновременно и курировать, и сорвать, подчиняясь по легенде германскому руководству, а «по правде» советскому. Шестым Арканом традиционно управляет Меркурий, бог коммуникаций, сделок и всяческих обманов. Сцены швейцарских переговоров в фильме весьма характерны – обе стороны друг другу не верят и не могут верить, а продолжать дискуссию вынуждены. Доводы и контрдоводы, гарантии и невозможность гарантий, осторожные шаги вперед с оглядкой и себе за плечо, и за спину противника… Переговорщики играют в искренность, пока есть время на такие игры.
Зато VII Аркан прямолинеен – в каждую серию фильма включена подлинная военная кинохроника. Пока в Берлине плетутся интриги, а в Берне конспирируются агентуры; пока разные группировки в верхах Рейха суетятся и копошатся ради каких-то своих целей, создают союзы и соперничают, герой еле успевает оборачиваться на своем «невидимом фронте». Тем временем Красная Армия развивает победоносное наступление, танки Жукова, Конева и Рокоссовского с боем берут европейские города и занимают плацдармы, очередная годовщина Красной Армии ознаменована пафосным Указом из Ставки, и его зачитывают с танка. Весна на Одере, бои идут южнее Кёнигсберга. Это еще не Победа, но она совсем близка, осталась только битва за Берлин – в дни, когда разворачивается действие фильма, до германской столицы всего 60 км.
Видимо, сильнее надвигающейся опасности оказывается германская бюрократия. К VIII Аркану в Таро традиционно относят тему документации, учет и контроль, фиксацию результатов и четкость исполнения решений, работу учреждений, службу в самом широком смысле. И на протяжении всего фильма мы видим молодцеватых адъютантов, компетентных исполнительных секретарей, сейфы и внутренние телефоны, избыточную и уже бесполезную четкость функционирования аппарата. Более того, на каждого значимого героя зрителю предъявляется секретная характеристика с заголовком готическим шрифтом, в оригинале и с переводом, с фотографией и печатью. Персонажей, отличающихся яркой индивидуальностью, бюрократическая машина уравнивает стандартными формулировками – беспощаден к врагам Рейха, истинный ариец, в порочащих связях не замечен. И все это, как оказывается по ходу сюжета, ровно ничего не значит, о человеческой сути ничего не говорит.
Роль IX Аркана, Отшельника, мудрого и отрешенного от активных действий, выполняет «голос Копеляна за кадром». Этот голос своевременно рассказывает нам все – что происходит в данный момент на фронте; что подумал Штирлиц и почему он поступил так или иначе, что Штирлиц знает, но не знают его противники; и о чем Штирлиц думает, что знает, но на самом деле не знает… пока сам Штирлиц в кадре молчит и задумчиво курит. Это одновременно внутренний монолог Штирлица и голос сценариста/автора литературной первоосновы Юлиана Семенова. Напомним: зритель – Дурак, а Отшельник всеведущ, и без него зритель ничего не поймет. Притом это именно бесплотный голос, он комментирует сюжет, иногда излишне подробно, но сам никак не вмешивается в происходящее.
О Х Аркане скажу коротко – свастика на обложках папок, на навершиях фашистских знамен, на нарукавных повязках героев формально напоминает Колесо Фортуны. Но закручено и запущено это Колесо не в ту сторону, против солнечного движения, и удача отвернулась от Германии, ее время как бы движется вспять, от Москвы до Берлина, дела стремительно меняются в худшую сторону, солнце закатывается, вознесенный на вершины падает в бездну – именно в этот момент.
С XI Арканом хорошо ассоциируется эпизод встречи Штирлица с Борманом. Опасный поединок, затеваемый Штирлицем-Магом на свой страх и риск против главы Нацистской Партии. Человек против системы, одиночка, скрывающий имя и облик (на Штирлице приклеенные усы и темные очки) – против первого помощника и правой руки фюрера. Бесстрашие, граничащее с безрассудством, против самой мощной силы, какая есть в тот момент в Берлине – и Маг выигрывает этот поединок, ему удается фактически стравить разные группировки приближенных Гитлера, в результате чего начинается еще более опасная игра. Хитроумие Мага оказывается сильнее или просто уместнее, чем вся мощь Рейха.
XII Аркан, невинная и бессмысленная жертва – конечно, это несчастный профессор Плейшнер. Еще один обычный немец, тихий человек, в память брата-антифашиста давший себя вовлечь в игру противоборствующих разведок. Такой своего рода «рассеянный ученый», единственным достоинством которого является абсолютная порядочность. По складу характера, но человеческой своей сути он совершенно не подходит для порученного дела, никак не может действовать в обстоятельствах, в которых оказывается не своей волей, и потому сразу проваливает задание. «Плейшнер не был предателем», но он не был и героем, и его самоубийство не героический акт во спасение от провала важной миссии, но в немалой степени вызвано страхом пыток. «Я ошибся», – произносит он перед смертью, и ошибка не только в том, что он не заметил цветка на подоконнике, но в том, что вообще вмешался в эти страшные дела. И эта гибель – к сожалению, на совести Мага.
XIII Аркан – Смерть. За ней, конечно, как обещает нам Таро, будет возрождение, но пока все гибнет. И этот Аркан воплощает в себе сам Адольф Гитлер, в дни, показанные в фильме выжженный изнутри, практически раздавленный, посреди рабочего совещания мгновенно срывающийся в истерику, утративший связь с реальностью фюрер. Человек, принесший гибель миллионам людей, приведший к гибели свою Германию, видящий и упрямо не желающий видеть ужасный конец своего дела, замысла, смысла, в чем бы он первоначально ни состоял. Он действительно как смерть в фильме – бледен и напряжен. Затравленный взгляд, упрямое повторение лозунгов, крики и абсурдные обвинения в трусости и предательстве в адрес ближайших соратников, страх осознания масштабов катастрофы и осознание того, что верить никому уже нельзя («Хайль Гитлер!» – четко зигует Штирлиц и слышит в ответ от Мюллера «Ай, бросьте!»... Личные амбиции Адольфа Гитлера никому уже не интересны. Важнее подумать о золоте партии). И еще один образ Гитлера мелькает в фильме – где-то в коридорах канцелярий стоит тяжеловесный бронзовый бюст, словно придавливающий своей массой все живое вокруг.
XIV Аркан, Умеренность, нормальность. В этот образ идеально вписывается Вальтер Шелленберг, каким его играет Олег Табаков. (Известно, что родные Шелленберга после просмотра фильма признали удивительное сходство кинообраза и прообраза.) Один из высших чинов секретных служб Рейха, Шелленберг в фильме отчетливо понимает, что война окончится (и скоро!), и главная задача – всеми силами обеспечить возврат к нормальности бытия. Положение ужасно, но из него надо искать и найти выход. Именно Шелленберг по фильму уговаривает Гиммлера начать переговоры с западными союзниками, он выхватывает из-под носа гестапо заложника этих переговоров генерала Вольфа, он помогает Штирлицу туда-сюда пересекать германо-швейцарскую границу. Он жесток (без запинки меняет своих порученцев путем расстрела, как отработанный материал), но все же как-то… в меру. Может быть, это неочевидно, но Шелленберг – добрый (насколько возможно в тех условиях) ангел, тот, кому присуще чувство истории, процесса, который не завершается никогда. Германия останется, и немцам как-то надо будет жить и после разгрома Рейха, и надо сделать для этого все возможное. Шелленберг демонстративно курит «вражеские» американские сигареты – хорошие вещи хороши сами по себе, а войны в свой срок заканчиваются.
Когда мне нужно привести для своих слушателей в Школе Таро пример XV Аркана, я прошу их вспомнить Генриха Мюллера в исполнении Леонида Броневого. Папаша Мюллер (хотя сеть московских «баварских» пивных названа, видимо, не в честь персонажа фильма) – сущий Дьявол. Вот и в этом кадре он в пыточной камере, в подземелье, вокруг крюки, цепи и ошейники – все атрибуты классического изображения XV Аркана. Штирлиц – его противник и коллега, эти двое постоянно играют в сложную психологическую игру (что совершенно верно архетипически: Маг и Дьявол оба полагают себя равными Богу). Мюллер любезен и жесток, приветлив и очень непрост. Мы смотрим на экран и понимаем, что он палач, враг, фашист – но против воли попадаем под его обаяние. С ним одним Штирлиц по-настоящему сотрудничает, хотя их интересы противоположны, Штирлиц – единственный, кого Мюллер принимает всерьез; два непримиримых врага выпивают вместе и жалуются друг другу на бессонницу, потому что оба, прежде всего, профессионалы в своем деле. Он ведет практически изменнические речи, выворачивая на изнанку все очевидные смыслы; все время провоцируя собеседника, исподволь влезает ему в душу и тут же оборачивается усталым, немолодым, озабоченным службистом, мечтающим о комфортной старости в теплом месте… Как истинный Дьявол, он мастер соблазна и парадокса: «Ясность – одна из форм полного тумана» и далее Мюллер весьма неточно, но цитирует Библию. «Приятно, когда тебя считают Дьяволом», – говорит он сам о себе и поясняет: хоть так тебя запомнят... И наконец, самая показательная цитата из папаши Мюллера – «В нашем деле нельзя верить никому. Даже себе. Мне – можно».
Ну а XVI Аркан, внезапная катастрофа, нарушающая весь ход вещей, бедствие, приходящее с небес – это когда ночная бомбежка разрушает дом, где жили радисты Штирлица, Кэт и ее муж Эрвин. Когда наступает ситуация Башни, то рвутся связи, оказываются расстроенными все планы, разрушены все четкие структуры. Штирлиц едет к радистам, а застает развалины, он оказывается без связи с Центром и в неведении о судьбе коллег. Именно этот момент делает ситуацию для Мага совершено критической, именно отсюда начинается его рискованный путь по кромке, за которой провал. Все, что он спланировал заранее, оказывается невозможным, ему приходится действовать по обстоятельствам, всей картины которых он, к тому же, и не видит. Но на то он и Маг, чтобы уцелеть, спасти Кэт, выполнить задание и обернуть даже беду себе на пользу.
И потому естественно последний, семнадцатый из дней весны проходит именно под знаком XVII Аркана. Звезда – символ надежды, благополучного исхода, хороших новостей светит герою во всей последней серии фильма. Герой получает добрые вести: Золотая Звезда Героя Советского Союза ждет его в далекой Москве, под сенью родных кремлевских звезд – такая же, как на кителе Верховного Главнокомандующего. И в последних кадрах Штирлиц едет сквозь европейскую весну (а это уже 24 марта, три дня после весеннего равноденствия, Свет снова победил Тьму – символично!) по автобану – и долго-долго летит над трассой трехлучевая звезда мерседесовского логотипа. Все закончилось благополучно, по крайней мере, на этот раз. Сюжет завершен. Да и фильм почти окончился. И вот Штирлиц ведет машину, потом сидит на земле в пробуждающемся лесу, молчит о чем-то своем…
Остальное доскажет наш Отшельник, «голос за кадром», заодно обозначив оставшиеся Арканы для полноты набора. Начинает с очевидного: Штирлиц возвращается в Берлин. И ничего еще не знает полковник Максим Исаев – что его там ждет, раскрыт ли он, где друзья, где враги. Ничего не знает о тогдашнем будущем не только Штирлиц, но и никто на земле; знаем только мы и «голос за кадром». Так проявляется XVIII Аркан – Луна, неясность, неуверенность ни в чем, непонимание следующего шага по неверной тропе, опасный путь в неведомое.
На экране снова военная хроника – пушки бьют снарядами с надписью «по Рейхстагу». Через 45 дней окончится война: на экране штурмовая группа несет к Рейхстагу красное знамя победы – оно еще не пишется с большой буквы, но вот уже развевается над Берлином. Это Победа, предел, Солнце, XIX Аркан. Голос за кадром продолжает – «20 ноября 1945 года в Нюрнберге начнется первый в мировой истории процесс над фашистским преступниками»; это XX Аркан, Суд. Страшный Суд, суд Истории, зло будет осуждено и наказано. Но еще до того в Москве состоится Парад Победы, окончательно завершающий Войну (на экране советские солдаты метут Красную площадь фашистскими знаменами) – и это Мир, конец и начало, XXI Аркан.
Но все это пока в будущем, это надежды и обещания XVII Аркана, семнадцатого мгновения весны. И в последних кадрах Маг – просто человек. А вокруг просто весна. А мы еще раз посмотрели замечательный советский фильм.
