ДЕТЕКТИВ-ТАРО
Александр Гулый
Пушкин умер в полном развитии своих сил
и бесспорно унес с собою в гроб некоторую
великую тайну. И вот мы теперь без него
эту тайну разгадываем.
Федор Достоевский
Дуальность в криминалистике – это, прежде всего, дуэль. И если уж выбирать дуэльную историю для расследования, то ею, конечно же, станет знаменитый поединок на окраине Санкт-Петербурга, близ Черной речки, в результате которого Россия понесла невосполнимую культурную потерю. Выстрелом из пистолета, сделанным 27 января 1837 года, был сражен Александр Сергеевич Пушкин. 29 января (10 февраля) «солнце русской поэзии» погасло. Великий литератор умер.
В официальной версии история этой дуэли известна каждому, знакомому с программой средней школы. Вкратце: Пушкин спровоцировал поединок с французом Жоржем Дантесом, который волочился за прекрасной супругой поэта, Натальей Гончаровой. Стрелялись на довольно жестких условиях, начиная идти к барьерам с расстояния двадцати шагов (в Европе расстояние было на 10 шагов больше). Дантес выстрелил первым – пуля попала поэту в живот, Пушкин упал. Но нашел в себе силы сделать ответный выстрел, попав в противника. В отличие от Александра Сергеевича, француз был ранен легко. Пушкина привезли домой, где он героически терпел боль до рокового момента, зная от врачей, что его дни сочтены.
Эксперты сомневаются…
Между тем, к истории этой у целого ряда современных исследователей есть огромное количество вопросов. И не случайно. О том, что случилось на Черной речке, мы знаем косвенно, на основании слов секунданта Пушкина, офицера русской императорской армии Константина Данзаса. Не сохранились ни пистолеты, ни многие важные бумаги по этому делу, которые по приказу императора Николая I были изъяты. У экспертов вызывают сомнения целый ряд фактов, которые не стыкуются друг с другом, а также подлинность документов, по которым можно точно установить основание для вызова на дуэль.
Карты одной из вариаций Кельтского креста, разложенные на дуэль, также не вполне стыкуются друг с другом, а скорее, даже с той картиной, которую ждешь увидеть, зная семантическое поле события.
Судите сами. Ситуация происходила в пространстве Двойки Посохов, и карты предлагают нам поразмышлять о ней в контексте Пажа Посохов. Да, поэт действительно выглядит здесь неким «невольником чести», как его охарактеризовал впоследствии Лермонтов в знаменитом стихотворении, но сама ситуация не смотрится, прямо скажем, конфликтной. Скорее, моментом рефлексии и принятия решения, находящегося в области морали. Предшествует ситуации событие «с душком», проходящее по Девятке Пентаклей.
Роль Пушкина в ситуации дуэли – семейная, она отражается в Десятке Пентаклей. Это понятно. Пушкин стрелялся за честь жены, да и Дантес был его родственником, мужем сестры Натальи, Екатерины Гончаровой. Оппонент поэта облечен властью и силой, своей или той, что стоит за ним. Роль Дантеса – Император.
Со стороны поединок проходит по Рыцарю Пентаклей – скорее, как некое «дельце», а не как «драка». Надежды и опасения Пушкина остаются все в том же семейном поле – уже в Десятке Пентаклей, а у Дантеса – в Умеренности, вызывающей предположение о том, что желания поединка у оппонента Пушкина могло и не быть.
Это подтверждают и карты, которые ложатся на три «плана»: мысли, чувства, действия со стороны Дантеса. Он думает о Даме Кубков – тут, видимо, отразились мысли его о Наталье Николаевне. Чувства дуэлянта – в Шестерке Кубков: настроен он довольно дружественно, а может быть, сентиментально. Действия его проходят по карте помощи и милосердия, по Шестерке Пентаклей.
В свою очередь, Пушкин мысленно страдает (Тройка Мечей), в сердце его – Восьмерка Посохов, возможно, он ждет чего-то. А в действиях своих, прямо скажем, не выглядит «человеком с пистолетом в руке», скорее – с метким словом или с тайной в кармане, а то и отстранившимся от ситуации. Действия поэта проходят по Жрице.
События разворачиваются от импульса в Тузе Посохов к активации его в Короле той же масти, что знаменует для Дантеса – Смерть, а для Пушкина… Звезду. Карта может говорить о посмертной славе, как, впрочем и о том, что Пушкин получает надежду на исполнение каких-то своих желаний.
Мы можем с очень большой натяжкой вычленить из известных событий дуэли факты и «разбросать» их по картам. Пушкин в Жрице нарисуется именно в тот момент, когда он лежит с раной в боку и в полуобморочном сознании пытается навести пистолет на Дантеса...
Француз в пространстве Шестерки Пентаклей помогает организовать переноску раненого оппонента к саням или, возможно, стреляет в бедро, желая пощадить соперника, а попадает случайно чуть выше...
Но если посмотреть на расклад без чувства священного трепета к авторитету маститых литературоведов «старой школы», вроде того же Ю. М. Лотмана, приходит мысль иного плана: а было ли событие, которое отобразили карты, вообще классической дуэлью?
Если мы сравним тот образ, который рисуют историки (Семерка Посохов, Башня, Король Пентаклей – классическое разрушительное противостояние с участием в событиях авторитетной персоны), и правду (Тройка Посохов, Семерка Мечей, Двойка Кубков – какие-то тайные «пути-дороги», при согласии «спутников»), то вопрос «была ли дуэль?» не покажется странным. Проследим эти пути-дороги по картам, начиная с того момента, когда «призрак» мистического «всадника на белом коне» только начал свое путешествие к Черной речке.
Всадник на белом коне
История с дуэлью началась задолго до драматических событий на Черной речке. Принято считать, что в поединке воплотилось в жизнь зловещее пророчество коллеги большинства читателей журнала, петербургской гадалки Шарлотты Кирхгоф. Достаточно колоритное описание внешности этой дамы сохранилось в историческом романе П. Каратыгина «Дела давно минувших дней» 1888 г.: «Вдова пастора, высокая ростом старуха лет 60-ти, наружностью менее всего походила на колдунью. Довольно свежее лицо напоминало старушек Рембрандта. Черное шерстяное платье и такая же шаль с узенькой блестящей каймой составляли её постоянный неизменный костюм».
Пушкину не было и 20, когда он «за компанию», вместе с друзьями-приятелями зашел забавы ради к модной гадалке полюбопытствовать, что ждет его в жизни. Выпавшая нам Дама Посохов в ответ на вопрос о том, имел ли вообще такой случай место в биографии поэта, говорит уверенное «да». Пушкин у гадалки был.
Что же сказала она ему? Вот три ключевые темы, на которые они общались: Императрица, Тройка Посохов и Пятерка Мечей. Первые карты, предположим, говорят о материальном положении Пушкина и его пути (по дополнительной Звезде этот путь обещал смелые надежды). Последняя – о его крахе, конце, возможно, последнем жизненном поединке.
Могла ли «гадалка в черном» дать некоторые сведения о том, что оборвет жизнь молодого поэта? Верховный Жрец свидетельствует в пользу этой версии. По поводу Пятерки Мечей Кирхгоф дала пояснения, которые определяются Арканами Рыцарь Мечей, Колесница и Сила. Эти карты прекрасно коррелируются с мнением о том, что всадника, который несет насильственную смерть (сказала гадалка, бойся, мол, «белого человека, белой головы или белой лошади»). На вопрос о «белом» цвете человека или коня, было ли сказано такое, вновь выпадает Жрец, маркер правильного ответа.
Пророчество было, видимо, далеко не в духе сегодняшних гуманных рассуждений о «линиях вероятности», оно имело форму Страшного Суда. Возможно, даже «…и примешь ты смерть от…» – мол, суждено умереть так и точка. Пушкин, как нам представляется, воспринял пророчество все же не как данность, а как кризисную точку своей жизни (не Суд, а Смерть). Может быть, поэтому считается, что гадалка напророчила поэту долгих лет, если не случится, мол, с ним определенного рода беды на 37-году жизни.
Форма смерти, сам контекст пророчества, позволял, по логике вещей, избегать какоето время столкновения с ней. Например, поединков с белокурыми всадниками. На вопрос о том, от чего предостерегала Шарлотта Александра Сергеевича, выпадает Шестерка Посохов, а о том, что она ему советовала, – Шестерка Кубков. Думается, гадалка рекомендовала Пушкину не зазнаваться и быть более дружелюбным.
С учетом опыта практической работы тарологом, автор статьи задал и вопрос о том, что «прослушал» кверент, не понял и чему не придал значения. Пропущенная мимо ушей информация касалась, между тем, как раз поединка или противостояния, конфликта, Семерки Посохов. Не понял Пушкин Короля Мечей, возможно, того образа противника, который рисовала гадалка. Что если Пушкин придал значения не тем деталям в нем, которые были определяющими?
Задали мы и другой вопрос: от какой ситуации предостерегала гадалка Пушкина, какая ситуация могла иметь для него роковые последствия? Выпадают следующие карты: Девятка Пентаклей, Двойка Мечей (разнонаправленные силы – Король Пентаклей и Семерка Посохов), Шестерка Мечей. Конфликт здесь обретает финансовую подоплеку и предполагает, возможно, в том или ином виде отъезд или изгнание.
Госпожа Кирхгоф, судя по Старшим Арканам, выпавшим на нее саму, была сильным практиком. Кроме того, она в некотором смысле специализировалась на поединках. Пишут, что ее настоящее имя и отчество было Александра Филипповна, и среди гвардейцев она проходила под кличкой «Александр Македонский» (великий полководец был сыном Филиппа). Заядлые дуэлянты приходили к «Македонскому» накануне поединка и внимали услышанным советам. Видимо, стоило прислушаться к ее словам и поэту.
«Лунная» дуэль
Между тем, Пушкин поначалу отнесся к предсказанию беззаботно, на его реакцию выпадает Шут. Затем это сменяется Девяткой Мечей, страхом.
Считается, что действительно, после того, как сбылись несколько прогнозов, относящихся к ближнему будущему, стихотворец призадумался и стал искать в своем окружении возможную угрозу – мужчину, совпадающего по типажу с описанием, данным гадалкой. Видимо, такие мысли посещали Александра Сергеевича не постоянно, а время от времени, и он мог воспринимать это не чересчур уж серьезно (Двойка Пентаклей). Вряд ли поэт был «одержим» этим пророчеством, как сверхидеей. Хотя во время дуэлей мог придавать особенное значение внешности оппонента.
Так, например, мы просмотрели его дуэль с бретером Толстым, во время которой у Пушкина действительно было состояние, лишенное какого-либо страха (Дама Мечей, Дама Кубков, Колесница) из-за фактора подсознательного или эзотерического рода (Луна). Пишут, что Пушкин на упреки друзей в беспечности небрежно заметил: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый, как колдунья Кирхгоф напророчила».
Что же, вполне может быть. На вопрос о том, как относился Пушкин к предводителю польских повстанцев Вайскопфу (его называли «белая голова», и считается, что поэтому-то Пушкин и не поехал во время восстания в Польшу), боялся ли его поэт, выпал Дьявол. Объяснял ли Пушкин друзьям решение отказаться от поездки тем, что Вайскопф «наверняка убьет» его, и «пророчество гадальщицы сбудется»? Вероятность такого мистического страха опять же существует.
В этом плане вызывает большой вопрос описание современниками Пушкина его поведения накануне предполагаемой дуэли с Дантесом. Человеком, который по всем параметрам подходил под зловещего «бледного всадника» – был белокур, носил белоснежный гвардейский мундир, ездил в полку на белой лошади. Василий Андреевич Жуковский отмечает, что поэт непосредственно перед дуэлью был спокоен и светел. Пишут, что Пушкин работал над изданием «Современника», был занят домашними хлопотами, был в гостях – у Вревских, у Ивана Крылова играл с его внучкой, потом зашел в лавку Лисинкова у Пажеского корпуса, где встретил писателя Федорова. При этих встречах не выказывал беспокойство. Похоже ли это на поведение человека, готовящегося к смертельному поединку? Впрочем, возможно, Пушкин просто проявлял хладнокровие? Зададим вопросы картам…
Карты объясняют многое, хотя и далеко не все. Пушкин ожидал от дуэли, скорее всего, не поединка, а примирения в связи с каким-то предложением. Ожидаемый исход встречи передают Четверка Кубков, Влюбленные, Четверка Посохов. На прямой вопрос, думал ли Пушкин о примирении, выпадает дружелюбный Рыцарь Кубков.
Сам поединок представляется поэту не классическими Пятеркой Мечей, Пятеркой или Семеркой Посохов, а скорее деловым мероприятием, Тройкой Пентаклей.
Очень любопытно выглядит позиция его секунданта, Константина Данзаса. Согласно записям Жуковского, в день дуэли после 11 утра поэт «ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни – потом увидел в окно Данзаса, в дверях встретил радостно. – Вошли в кабинет, запер дверь...». Что происходило за ними? Данзас, как секундант, должен был обсудить с Пушкиным возможный исход поединка, понять настрой дуэлянта. Исход, на который настроил Данзас своего друга, скрыт от нас Жрицей (которая ранее выпадала на действия поэта во время дуэли), а комментарием к ней ложится обманщицаЛуна…
Маска, скрывающая Дьявола
Были ли в дуэли «мутные», «лунные» факторы? Дьявол говорит достаточно красноречиво – да, были. В поле какого Аркана они находятся? В поле Рыцаря Кубков – коммуникации, дружбы, движения вперед в каком-то деле.
Переберем несколько возможных версий, где под маской Рыцаря Кубков может скрываться Дьявол. Отметем сразу широко распространенную версию о том, что против Пушкина был заговор с участием высокопоставленных персон. Говорят, что поэта не любили шеф жандармов Бенкендорф и многие другие чиновники, которые якобы сознательно спровоцировали дуэль, стремясь избавиться от поэта, убить его чужими руками. На эту версию ложится иллюзорная Семерка Кубков. Вряд ли.
Здесь необходимо сделать уточнение. Недоброжелатели могли вредить поэту, но делать это тактически, а не стратегически. Именно в этом контексте, как нам представляется, и разворачивалась история с так называемым «пасквилем».
Напомним вкратце ее читателю. Пушкин иего друзья незадолго до дуэли получили несколько одинаковых анонимных посланий в виде копий шуточного «диплома», которым Пушкина награждал мифический Орден Рогоносцев. Не трудно предположить, что сей документ ударил по самолюбию поэта. Пятерка Кубков подтверждает: Пушкин принял эту злую шутку близко к сердцу. Он решил, что автор послания – отчим Дантеса, посол Нидерландов барон Геккерн. Это было предлогом для первого вызова Дантеса на дуэль. Барон был послом, сам стреляться по этикету не мог. Между тем, современные исследователи считают, что автор послания – скорее соотечественник Пушкина.
Проследим за мотивами автора пасквиля. Он думал о Тройке Кубков, о любовном треугольнике. Чувства передает Жрец – желание проучить. Причина отправки документа – Справедливость, по сути, месть за некое поведение поэта.
После дуэли молва приписывала авторство пасквиля самым разным людям из ближнего и дальнего круга Пушкина. Мы также попытались вычислить «шутника». При совершении расклада сначала выпавший сигнификатор автора документа (Четверка Кубков) был замешен в колоду; далее карты были разложены на несколько кучек, каждая из которых обозначала одного из подозреваемых. Еще одну кучку мы выложили на «условного подозреваемого», которого не было в нашем списке, неизвестного нам. Сигнификатор лег на позицию, обозначавшую Сергея Уварова, одного из злейших врагов Пушкина, интригана, который выбился в президенты Академии наук, министры просвещения. Но даже если он послал документ, дуэль не выглядит по картам некой операцией, за которой стоит организатор, Уваров ли или кто-то другой.
Можно ли было Пушкину ждать удара в спину от Данзаса, своего секунданта? Навряд ли, во всяком случае, злонамерения у человека, проходящего по Рыцарю Кубков (пусть даже эта придворная карта настораживает, поскольку именно на нее лег Дьявол), по всей видимости, не было. Разве что «мутное дело», «обман» произошел по благим намерениям.
Так, например, некоторые исследователи полагают, что секунданты, желая сохранить жизнь дуэлянтам, насыпали в пистолет поменьше пороха. И мол, именно это и послужило причиной смерти поэта. Если бы они насыпали его, как полагается, пуля, выпущенная в Пушкина, прошла бы навылет, а не засела него в животе, и это было бы более благоприятным исходом. В то время как Дантесу более мощный выстрел пробил бы грудную клетку и, скорее всего, убил бы его. А так пуля прошла через руку, которой Дантес прикрыл грудь, и была остановлена пуговицей мундира – дуэлянту несказанно повезло. Поговаривают, что Дантес надел под мундир что-то вроде кольчуги, некое подобие бронежилета, которые тогда входили в Европе в моду. Но Четверка Кубков, на наш взгляд, говорит скорее о том, что Дантес от такой затеи отказался.
Существует еще один взгляд на пространство коммуникаций, в котором таится обман, – взгляд достаточно смелый, но не лишенный поддержки в виде некоторых фактов. Что если «тайные делишки», которые высвечивают карты, организовывались совсем не с целью погубить поэта, а чтобы, напротив, спасти его? Это объяснило бы выпадающие нам ранее карты, в том числе роста и перемещения (Тройка Посохов, Шестерка Мечей). История с дуэлью может быть представлена как ширма для перехода Пушкина в какое-то более интересное для него положение.
Это отразил и «свободный» расклад, произведенный в режиме прямого диалога с колодой, без заранее обозначенных позиций. Восьмерка Кубков как суть событий показывает, что история с дуэлью была выходом из некоторой затруднительной ситуации (Восьмерка Мечей). Ситуацию характеризует Жрица, которая скрывает тайну о некоем положении, где одно лицо помогает другому или нуждается в том, что есть у другого (Шестерка Пентаклей).
Пушкин в этом положении является Шестеркой Мечей, картой, отражающей семантику отъезда, перемещения. Карты складываются таким образом, что мы просто вынуждены рассмотреть самую фантастическую из версий относительно дуэли. Поединка могло просто не быть или в результате него Пушкин не пострадал. Напротив, жил долго и счастливо под другим именем в другой стране, скрытый своими покровителями от многочисленных проблем, которые были у поэта в последний год его жизни…
Пушкин или Дюма?
Жизнь поэта в последние годы жизни была не проста. Ее наиболее хорошо характеризует Девятка Посохов, изображающая человека в осаде, окруженного проблемами, врагами и не имеющего достаточно ресурсов, чтобы справляться с этим играючи.
В делах у Пушкина, прямо скажем, не ладилось. Надо заметить, что он был вообще первым в нашей стране, кто жил за счет профессиональных поэтических заработков. И несмотря на успех и прижизненную славу, это было очень непросто. Пушкин был из дворянской, но небогатой семьи. Да, он учился в престижном лицее, но находился тогда на полном государственном пансионе. Окончив лицей, стать чиновником не захотел, хоть и получил небольшой чин; жизнь вел, прямо скажем, нестабильную.
Но ему удалось почти невозможное – приучить издателей платить гонорары, ведь в то время считалось, что поэзия – дар богов и получать за нее деньги – почти что кощунство. Понятно, что денег этих не хватало на полноценную, яркую жизнь, достойную великосветского романтика. После женитьбы поэт остепенился, но это не сделало его зажиточным. Содержание красавицы-жены, детей, рождавшихся один за другим, помощь родителям и брату, оплата карточных долгов – все это связывало поэта по рукам и ногам. Неслучайно на его состояние выпадает Восьмерка Мечей.
Нужде сопутствовали и проблемы семейной, личной жизни. Наталья Гончарова, «чистейший прелести чистейший образец», получала простительное удовольствие, находясь в центре мужского внимания. Вырванная из достаточно блеклой жизни, скромная бесприданница заблистала в высшем свете, окруженная новыми впечатлениями и, разумеется, искушениями...
Говорят, супружество ее было обречено на проблемы с самого начала. Уж больно много плохих примет сопутствовало церемонии бракосочетания. Оно несколько раз переносилось; накануне свадьбы умер близкий друг Пушкина Дельвиг; на венчании в московском храме Большого Вознесения у Никитских ворот упали на пол Евангелие и крест; новобрачный выронил обручальное кольцо невесты; внезапно, без видимых причин громко затрещала, а затем погасла свеча в руке поэта…
Есть версия, что и «огончарованность» Натальей длилась лишь определенное время, а в последние годы Пушкин охладел к жене, они жили разными интересами и планами. Это мнение впервые прозвучало из уст князя Александра Васильевича Трубецкого, который «не был приятельски знаком с Пушкиным, но хорошо знал его по частым встречам в высшем петербургском обществе и еще более по своим близким отношениям к Дантесу». Трубецкой полагал, что поэт не слишком уж и ревновал супругу к французу. Если так, то версия с уходом Пушкина со сцены имеет определенный смысл – при условии, конечно, что ключевые смысловые константы ее коррелируются с картами и фактами.
Факты оставляют повод для размышления. Отпевание поэта произошло при строгом надзоре жандармов, место проведения обряда в последний момент было изменено. Вместо публичного Исаакиевского собора была выбрана скромная Конюшенная церковь – Пушкин являлся ее прихожанином. Люди видели немного. «Все мелькнуло перед нами на один только миг», – писал студент-очевидец. Панихиду отслужили при закрытом гробе. А затем 3 февраля ночью тело поэта высочайшим указом Николая I было отправлено тайно в Псковскую губернию, где находилось родовое имение семьи – Михайловское. Из сопровождающих – всего один приятель Александра Сергеевича – Александр Тургенев, да еще вечный слуга поэта, «дядька» Никита Козлов, который находился рядом с барином с самого детства. Именно эту пару лично выбрал Николай I, чтобы сопроводить Пушкина в новую жизнь.
Вот как описал проводы Тургенев: «Я с почтальоном – в кибитке позади тела. Жандармский капитан впереди покойного. Дядька стал на дрогах и не покидал его до самой могилы. Морозы в тот год стояли лютые. А Никита как встал на задок возка, припав головой к гробу, так и застыл». По воспоминаниям жандарма: «Смотреть было больно, так убивался. Не отходил почти от гроба, не ест, не пьет». Любопытны карты, выпавшие на «дядьку». О покойном он думает в контексте Двойки Посохов. А не отходил от тела, потому что находился в пространстве Девятки Посохов – он воспринимал себя охранником гроба. Почему?
Мысль о мнимой смерти поэта нашла в информационном поле готовую, хотя и слишком уж фантастическую гипотезу: якобы Александр Пушкин тайно, с помощью высоких покровителей, мигрировал во Францию, где стал… писателем Александром Дюма. Якобы стилистика их произведений очень уж похожа, как и внешность, и эта теория объясняет громкий успех Дюма в конце 30-х годов. Под нее подводят много любопытных фактов: к примеру, Дюма описал восстание декабристов 1825 года в романе «Учитель фехтования», хотя считается, что он не бывал в России до 1858 года.
Версию о мнимой дуэли и смерти, последующем отъезде Пушкина за границу (пусть даже и не во Францию) можно достаточно гладко уложить в выпавшие карты, не углубляясь еще дальше в Арканы. Более того, можно найти ей некоторые косвенные подтверждения, проанализировав мотивы возможного покровителя поэта, Николая I.
Предполагают, что именно он, а не Дантес, был главным поклонником жены поэта. Существует версия, что Дантес и его отчим Геккерн создавали некую ширму для действий высокопоставленного искусителя. Мог ли быть им сам государь император Николай Павлович – тоже, кстати, блондин в белоснежном мундире?
«Вокзал для двоих», разложенный на отношения царя и жены Пушкина, допускает определенные утвердительные предположения. Судите сами. Мысли царя о Гончаровой проходят по Силе, чувства по Четверке Посохов, действия – по Магу. Вырисовывается образ соблазнителя, которому нравится взять то, что не дается сразу, не принадлежит по праву.
Наталья думает о царе в контексте Рыцаря Пентаклей, чувства проходят по Пажу Кубков, в действиях – Мир. Она вполне могла быть увлечена Николаем I. Суть отношений передает Туз Мечей, который часто символизирует активный и даже сексуальный характер связи.
Однако не будем спешить с выводами, проверим версию. Зададим прямой вопрос – изменяла ли Наталья своему мужу? Изменяла ли она с Николаем? Отстраненный Отшельник. С Дантесом? Строгая блюстительница морали Дама Посохов. В принципе? Восьмерка Мечей, карта, говорящая об ограничениях, о долге, о верности определенным внутренним установкам. Скорее всего, как и героиня «Евгения Онегина» Татьяна Ларина, Наталья могла позволить себе внутренне увлечься пылкими кавалерами. Но внешне, по факту, оставалась верна браку, семье, детям. Даже несмотря на то, что мужчины более чем активно домогались ее.
Посмотрим на ситуацию иначе. Узнаем, какие отношения были у Гончаровой с мужем незадолго до предполагаемой дуэли. В «Вокзале для двоих», разложенном на эту пару, мы видим очевидный конфликт и даже крах – отношения характеризует Башня.
На стороне Пушкина по отношению к жене – Смерть, Паж Кубков, Семерка Пентаклей. Карты поэта встречают с ее стороны Двойку Кубков, Семерку Посохов, Даму Посохов.
Как видим, Пушкин испытывает к супруге чувство романтической привязанности, но отношения тяжелы для него, многое в них умерло. Жена поэта верна своей супружеской роли, но сердце ее наполнено не любовью, а скорее, праведным негодованием, чувства ее протестуют.
Может ли быть так, что поэт отказался от супруги взамен на новую жизнь с чистого листа? Мы знаем, что семью Пушкина после смерти поэта Николай I взял под личную опеку, выплатил долги, положил пособие всем членам семьи, устроил судьбы детей. Считается, что позаботиться о близких попросил царя сам Пушкин перед смертью. Но был ли это акт милосердия и благородства или ответная услуга за решение поэта покинуть поле битвы за женское сердце?
Дворянин. Отец. Поэт
Отстранимся от поединка на Черной речке, который проходит в раскладах то Жрицей, то Луной, то Семеркой Мечей – картами, указывающими на искажение и сокрытие информации. Воспримем событие исключительно «биологически». Был ли Пушкин ранен в принципе, а впоследствии в указанное историками время мертв?
Карты говорят, что рану Пушкин все же где-то от кого-то получил (Сила). На вопрос о том, нанес ли ему рану Дантес, выпала Справедливость – маркер правильного ответа.
Был ли Пушкин мертв в свою официальную дату смерти? Автор статьи несколько раз в течение недели делал расклады на эту ключевую в истории тему и должен признаться, что Таро не дало однозначно положительного ответа. Карты выпадали неизменно «средние», которые можно было при желании притянуть к любому из полюсов.
С точки зрения экстрасенсорики, которой увлекается автор статьи и в которой он достиг определенных результатов, высвечивается, что поэт в дату официальной смерти был мертв. Чтобы дать читателю-тарологу для размышления все-таки некоторую «документальную» почву, автор посоветовался с колодой в следующем ключе: какой Аркан опубликовать в статье в ответ на этот ключевой вопрос о смерти поэта в определенный день? Ответ весьма любопытен: Шестерка Мечей, которая может говорить о смерти, если бы она не несла в себе семантику перемещения, отъезда, важную в контексте данной истории.
Нам кажется правильным и возможным оставить расследование именно в такой точке, предоставив читателю самому сделать вывод. Как и по поводу похорон Пушкина, которые проходят по Колесу Фортуны, Луне и Семерке Мечей. Кто-то увидит в этом тайное перемещение тела поэта в Михайловское и похороны лунной ночью, кто-то сплошной обман. Как кому покажется интереснее.
В заключение автор статьи даст свою версию происходящих событий, которая складывается из общего ощущения раскладов, а также гипотезы о том, что предмет спора и дуэли между Пушкиным и Дантесом мог выходить за пределы взаимоотношения Натальи Гончаровой и мужчин.
По некоторым сведениям, Дантес с женой Екатериной собрались уехать из России после свадьбы, прихватив в качестве горничной сестру Натальи и Екатерины, Александрину. Есть мнение, что Пушкин благоволил Александрине, находя ее интересным собеседником и даже имея с ней любовную связь.
По картам на отношения Александра и Александрины выпадает Солнце, говорящее как минимум, о теплоте. Не будем копаться глубже в их отношениях, но отметим, что тема поездки, столь громко звучащая в раскладах, может отыграться именно в этом контексте – в связи с отъездом Дантеса и сопутствующими этому обстоятельствами.
Обстоятельства эти выходили на денежные вопросы. Отчим Дантеса не хотел спонсировать поездку; возможно, определенные денежные отношения связывали и Пушкина с Геккерном и его пасынком. Поэт мог быть банально должен им, что совершенно не предосудительно, поскольку, по сути, они являлись членами одной семьи. Обыкновенный неприятный жизненный расклад, в котором кому-то срочно понадобились деньги, а у кого-то, кто должен отдать их, денег нет.
«Дело чести» могло касаться, прежде всего, вопроса долга. В нем могут быть замешаны и другие темы, мотивы, но представляется важным пентаклиевый фундамент всей истории.
Что если расклад, высветивший «дельце» вместо дуэли, говорил о том, что поединок не был для Пушкина спланированным? Все выглядит так, словно Пушкин отправлялся не на дуэль, а на деловую встречу, «поговорить». Возможно, его сознательно, пусть и без злого умысла, сориентировали так, тот же Рыцарь Кубков Данзас.
Даже если дуэль была назначена, поэт мог думать, что уже все улажено и поединка не будет; он был расслаблен. Карты говорят об изначальном миролюбии оппонентов. Лишь в процессе беседы дело дошло до пистолетов или иного оружия (пулю в теле Пушкина так и не нашли).
Раскладывая в этом контексте, мы видим достаточно логичную цепочку событий. Некий «мутный» финансовый вопрос (Рыцарь Пентаклей, Луна, Туз Пентаклей), в котором Дантес выступает как Шестерка Пентаклей, (возможно, проситель), встречает ограниченность возможностей Пушкина (Восьмерка Мечей), а также некие ответные претензии (Рыцарь Мечей). Далее следует переход в Жрицу (выход на информацию закрытого свойства, которую мы не будем отдельно вскрывать, поскольку у Дантеса и его отчима было довольно много секретов самого гнусного свойства), что вызывает, в свою очередь, у оппонента импульс агрессии (Рыцарь Посохов). Который и приводит к поединку в том или ином виде.
Насколько поединок выглядел благородно, «правильно»? Это остается под вопросом, поскольку за официальной Семеркой Посохов скрывается на самом деле боец весьма подловатый – Паж Мечей. Возникает вопрос, почему Пушкин не рассказал о происшедшем? Ответом выпадает Девятка Мечей – страх. Поэт боялся Восьмерки Кубков(комментирующая – Восьмерка Мечей).
Думается, что ему была неприятна подоплека поединка, связанная, например, с его ролью человека ограниченных возможностей. А также он мог опасаться, что при огласке событий ему и семье не удастся выйти из затруднительного положения по тем или иным причинам. До самого последнего своего вздоха поэт думал о близких и об их будущем.
Автор статьи уверен, что в деле чести, как бы оно ни выглядело внешне, Пушкин повел себя как дворянин. Его поведение проходит по Пажу Посохов, сам поэт считает себя в ситуации человеком, который действует правильно (Дама Посохов). Какая бы ни была правда, Пушкин остается Пушкиным, ценимым всеми не только за свои чудесные, особенные стихи, но и за мужское благородство, за презрение к смерти.
Совсем незадолго до дуэли Александр Сергеевич написал князю Репнину: «Как дворянин и отец семейства, я должен блюсти мою честь и имя, которое оставлю моим детям». История о дуэли на Черной речке, даже разобранная на Арканы, не оставляет пятна на дорогом для каждого из нас имени.